- Егор Геннадьевич, не смеха ради, не устрой нам падение давления. Отойди-ка ты лучше от пульта.

А Егор и не собирался ничего трогать. Он просто смотрел на карту России, где огоньками пульсировала Балтийская трубопроводная система.

Рядом его отцу отчитывался руководитель службы безопасности Северо-Западного отделения «Нефтьтранса».

- ...на этой неделе мы обнаружили самовольное подключение к трубе, но уже ликвидировали.

Егор не выдержал. Вмешиваться в разговоры старших, конечно, не стоит, но ведь это не совещание и не заседание правления («управления», как говорил Егор, когда был помладше).

- А как те, кто таскает нефть, делают в трубе дырку? Разве напор после этого ее не разорвет?

Папа чуть улыбнулся.

- Нет, - служащий достал блокнот, карандаш и начал чертить схему. - Вот так в трубе просверливают отверстие, делают отвод... Вообще-то мне не стоит, наверное... - он оглянулся на Гаева. Тот усмехнулся.

- Не думаю, что Егор будет делать дырки в трубах.

- Я не был бы столь уверен, - пробормотал Даниил, папин друг и заместитель. Он был и другом Егора и потому - просто Даней.

Это называлось «выезд на объект». В таких случаях всегда было интересно. Папа уже объяснял, что морской порт, где они как раз сейчас находились, трубы, перекачивающие станции и даже лампочки на пульте принадлежит государству, а они с Даней только следят, чтобы перекачка нефти проходила хорошо. А дядя Дима Ламберт придумал что-то такое, чтобы «процесс гидрокрекинга - то есть переработки - был эффективнее». Подобные слова Егор старался запоминать, как только ему объясняли, что они значат.

- Гай, пойдем, танкер загружается, ты посмотреть хотел, - позвал Даниил.

«Егор» и «Егорка» - для папы, «Егорушка» - для деда, «Горька» - для мамы, «Егор Геннадьевич» и «Гай» - для Дани.

В прошлом году Егор пошел в первый класс, и его попытались дразнить «Гайкой». «Гайка» было бы еще ничего, но тут же кто-то посоветовал «Винтика» и «Шпунтика». После того, как первый задира в классе в третий раз протянул издевательски «Шпунтик», Егор молча врезал ему портфелем. «Папин сын, - вздохнул Даниил, который вечером того дня заезжал к Гаевым в гости и полюбовался на свежий синяк. - Еще один сторонник прямого подхода и силовых доводов. Егор Геннадьевич, есть такое слово «компромисс». Ничего, твой папа его тоже не сразу выучил. Раз уж твоим одноклассникам приспичило тебя как-то обозвать, предложи им «Гая» вместо «Гайки». Хорошее древнее имя, между прочим. Про Гая Юлия Цезаря слышал?»

Про Цезаря Егор кое-что даже читал. Дедушка на прошлый Новый год подарил книжку «Великие полководцы».

Дедушка раньше был губернатором. Жаль, что он уже на пенсии. Судя по отзывам мамы о том, что сейчас творится в городе - а именно «неуважение к истории» и «уничтожение памятников архитектуры» - лучше бы им по-прежнему управлял дедушка.

Мама работает советником по связям с общественностью директора Эрмитажа. В представлении Егора «общественность» - что-то очень докучливое, что никак не хочет оставить маму в покое хотя бы ненадолго. Когда мама дома, им всем очень уютно, это как маленький праздник. Но маму и тогда продолжают дергать по мобильному телефону. Егор просит «выключи его!», а папа сердится, что мамины коллеги «не умеют говорить коротко и по делу».

Мамину работу папа называет «Эрмитаж в опасности». Самому Егору в Эрмитаже нравится только Рыцарский зал, но с этим залом явно все в порядке. Мама защищала репутацию музея, когда по «Первому каналу» прошла передача о небрежном хранении экспонатов. Передачу мама назвала «заказной» и говорила в тот день по телефону до часа ночи. Но тут даже папа признал, что дело серьезное. «В опасности» также была судьба всех музеев России - их переводили на самоокупаемость, и музейщики спешно продумывали общую программу действий. И, наконец, «в опасности» оказалась конференция с поляками, по истории событий под Катынью. Вот из-за этой конференции все и случилось.

Папа с мамой были уверены, что Егор спит, а он никак не мог заснуть и хотел дойти до гостиной, где оставил коробку с конструктором. И еще в коридоре услышал, как папа негромко, но раздраженно говорит: «Егору нужна мать, а мне - жена. Если ты займешься еще и подготовкой конференции, мы вообще тебя не будем видеть. Я ведь просил тебя не брать на себя столько! Я хочу, чтобы у нас был нормальный дом - и уже год вымаливаю у тебя второго ребенка!» На что мама заметила, что, если папе нужен кто-то, кто жил бы по его правилам, ему было бы лучше с его сестрой, то есть тетей Ирой. После этого у папы сделалось такое лицо... ну, примерно как тогда, когда Егор и дядя Дима ставили химический эксперимент, и у них взорвалась колба.

И теперь мама уходила очень рано и приходила совсем поздно, а папа уже две ночи спал в кабинете. А Егор пытался придумать, как это исправить, и не маячит ли за всем этим страшное слово «развод». Родители его школьного приятеля недавно развелись, то есть больше не жили вместе. А потом мама его одноклассника сказала, что «познакомилась с хорошим человеком», и теперь они будут жить с ним. Вот этого Егор совсем не понимал. Это было что-то невозможное. Ну, как если бы его родители вдруг сказали «мы познакомились с хорошим мальчишкой, и теперь он будет нашим сыном вместо тебя».

- Гай, ты чего?

Оказывается, они уже дошли до причала, Даниил ему вовсю что-то объясняет, а он и не слышит.

- Что стряслось?

Егор вздохнул. Выдавать чужие секреты нечестно. Но Дане, наверное, можно, уж очень надо с кем-то посоветоваться. И он пересказал ночной разговор родителей и свои мысли.

- Да, дела, - протянул Аланов. - То-то Гена пасмурный ходит, словно к нам налоговики вместе с ментами пожаловали.

- А что значит «нормальный дом»?

Даниил махнул рукой.

- Это то, как твоя мама жить не сможет. То есть либо она должна сидеть дома, либо приходить в семь вечера, не работать в выходные и все свободное время посвящать семье. Но вам ведь и так неплохо, верно?

Егор кивнул.

- И вообще, твой папа знал, на ком женится. Остается одно: они оба должны пойти на уступки.

- Найти компромисс?

- Ага.

Егор вскинул голову.

- Тогда почему они молчат? Раз так просто? Я бы с ними только на вечер мог поссориться, а потом мириться бы пришел. А они не могут?...

- Взрослые, Гай, порой придают слишком большое значение мелочам. И все усложняют. Не горюй, мы что-нибудь придумаем. Пойдем пока топить печаль в мороженом. Твой папа сейчас и без меня обойдется.

Печаль они добросовестно утопили и заморозили, и на обратном пути Егор задремал.

«Да, с Марианной нескучно», - размышлял Даниил тем временем, ведя машину. По крайней мере, она была единственной знакомой ему женщиной, которая приехала на собственную свадьбу с работы. Регистрация брака была назначена на пятницу, а в этот день заседал какой-то особо ответственный Градостроительный совет. Так что невеста сперва побывала там, а потом поймала такси, но попала в пробку. Когда же таксист спросил «девушка, вы сильно опаздываете?», Марианна объяснила, что еще минут двадцать, и она может уже никуда не торопиться.

В ЗАГС она все-таки успела, но служащие не сразу нашли их документы. «Не беда, если что, мы придем в другой раз», - утешила их Войнович. На что Геннадий с видом террориста-смертника заявил «нет уж!»

«С другой стороны, - продолжал про себя Аланов, - с женой, что каждый день просыпается с ощущением «здравствуй, мир, сколько же в тебе прекрасного и интересного», а не брюзжит, как ей все надоело, любой человек будет счастлив. Я надевать брачный хомут не тороплюсь, но завидно, честное слово, завидно. А уж когда ты, парень, - он покосился на своего начальника, - начал вести себя так, чтобы о каждом твоем поступке можно было рассказать Марианне... ну, или почти о каждом, все-таки это бизнес, и у него свои правила игры... я только диву давался. Так что все будет хорошо. Занесло вас обоих слегка, бывает. Зря вы только Егора напугали. Ох, не надо думать, что дети ничего не замечают и не понимают...»

Они уже въехали в город и теперь подъезжали к центру. Даниил спросил как бы между прочим:

- Гай, мама еще на работе? Ген, может, захватим Марианну?

Геннадий хмыкнул что-то неопределенное. Но, как и планировалось, не отказался: он ведь полагал, что сын ничего не знает. И Даниил свернул к Эрмитажу.

Когда мама вышла к ним, папа начал напряженно смотреть куда-то в сторону. Егор туда тоже посмотрел, но ничего интересного не увидел.

- Мы решили за тобой заехать, - произнес папа, и голос у него дрогнул.

Мама присела на заднее сидение. Егор без подсказки пересел вперед, к Дане.

Пока машина стояла перед светофором, Даниил подмигнул Егору. Но тот и сам заметил, что мама взяла папу за руку, а потом положила голову ему на плечо.

«Мирная»? Нет, «миротворческая» операция - так ведь говорят по телевизору? - кажется, прошла успешно.

***

Треск поленьев. Терпкий вкус травяного чая: на поверхности плавали плоды шиповника.

- Выбор есть всегда, - произнес Роман, зажигая крохотные лампочки на рождественской елке. На миг он задумался, не включить ли верхний свет, но решил, что не стоит.

Да, есть, но толку от этого... Опять ей решать, где сниматься, в Москве или в Петербурге. Хоть разорвись. Между городами, между фильмами, между людьми...

- Не всегда. У моего отца, например, не было.

- Ростислава никто не заставлял сделать тот выбор, который он сделал, - мягко сказал Роман.

Ирина отставила чашку.

- Что ты имеешь в виду? - ее голос стал холодным и жестким.

- Смотри: на тот момент, когда его исключили из партии, у него были жена, дети. Дом, - спокойно начал он. - Твой отец мог жить и радоваться тому, что рядом - самые любимые люди. Что на нем уже не лежит груз каждодневной изматывающей ответственности. А он выбрал переживать и считать, что жизнь утратила смысл. Тем самым - извини, но это правда, - свои амбиции он поставил выше твоей мамы, тебя и твоего брата. Итог? Ростислав рано ушел из жизни, затем умерла твоя мама. Потом на тот же неверный путь амбиций вступил твой брат, да еще и тебя повел за собой.

- Как у тебя все просто получается.

- А жизнь вообще несложная штука. Но она дана нам не для того, чтобы прокладывать курс, который огибал бы болевые точки. Вопрос лишь в том, что кто-то ломается, а кто-то - идет дальше.

Эти воспоминания не приносили ей радости, а потому и перебирать их она старалась пореже. Отца Ирина не помнила: он умер, когда ей был год. Гена говорил, что после его смерти у мамы появился потерянный взгляд, словно она никак не могла найти ответ на мучивший ее вопрос.

Вот брату исполняется восемнадцать, на свой день рождения он пригласил школьных приятелей. Мама поднимает бокал с шампанским, свет люстры играет в хрустале.

- Я предлагаю выпить за Ростислава, отца Гены. Замечательного человека, которого, к сожалению, нет с нами сегодня...

«Ты совсем не похож на отца», - часто говорила она сыну. Улыбалась виновато и ершила ему волосы.

Не похож, это Гена и сам повторял.

После того, как не стало мамы, в их распоряжении оказалась только родительская квартира, правда, трехкомнатная, с огромным метражом и высокими потолками. Все накопления, сделанные при жизни отца, уже были истрачены. В один месяц восемнадцатилетний мальчишка хоронил мать, поступал в ВУЗ, вытирал слезы и сопли младшей сестры, искал работу.

В итоге устроился на оборонный завод, Ирина не помнила его названия. Она несколько раз бывала там: полупустые цеха, рабочие в синих халатах старательно ковыряли какие-то железки. Все серое, пыльное, унылое. Начальника Гены звали Иванычем.

«Генка, запишись на прием к губернатору, - посоветовал как-то Иваныч, когда завод начал задерживать зарплату на два-три месяца. Город тяжело переживал 90-е годы, такая же картина была на всех предприятиях. - Войнович с твоим отцом работал, говорят, у него дочка чуть помладше твоей Иришки, неужели он не поймет? Наверняка ему толковые ребята нужны».

Брат объяснял, что никогда, ни за что и ни к кому не пойдет на поклон, и в глазах его вспыхнули злые огоньки.

«Ох, не доведет тебя гордыня до добра», - покачал головой Иваныч.

Впрочем, тогда Ирка не особо задумывалась об этом разговоре. У нее были свои страхи: вдруг однажды она заболеет и умрет. Как мама. Чтобы не думать об этом, Ирка прогуливала школу, встречалась с каким-то отвязным байкером - Гена приходил в бешенство, потому как боялся, что либо она разобьется, либо ее изнасилуют.

А потом были те два вечера, когда он, вернувшись домой, скидывал куртку и ложился на диван лицом к стене. Потом садился перед телевизором и бесцельно смотрел в экран до утра. Не мог есть: его рвало.

В какой-то момент она не выдержала, обняла его. Он вдруг задрожал, сжал кулаки; все его мускулы напряглись, но поздно: он плакал и долго не мог остановиться.

Ни тогда, ни потом он не сказал ей, что случилось.

Но она впервые задумалась, что может сделать для них обоих. Ответ пришел сам собой: забросить свои глупости и заслужить золотую медаль.

Через два года медаль в актовом зале Смольного ей вручал тот самый Войнович, к которому Гена отказался идти. Брат уже работал у Везина, который возглавлял комитет по управлению городским имуществом. И после школы перед Ириной разостлалась даже не проторенная тропинка, а широкая автострада с фонариками по бокам.

- А, если бы не ты, Генка тоже рисковал сломаться, - Роман словно подслушал ее мысли.

- Почему?

- Если никого рядом нет, черствеешь, и все постепенно теряет смысл. Ну, реализовал он бы свои амбиции. Они, знаешь ли, на вкус горькие. А за деньги можно купить лишь вещи. Ни друзей, ни семью на них не приобретешь. Если он похож на тебя, он долго бы не выдержал. А он похож, кстати.

- Чем?

- Оба вы - максималисты без чувства юмора, - Роман улыбнулся, стремясь погасить напряжение, которое прямо-таки искрило в воздухе.

Да, но брата твоего Марианна построила. А мне рядом с тобой легко, хотя характер у тебя, конечно, не подарок. Но - если Марианне удается жить с Гаевым, почему бы мне не попробовать тебя приручить?

- И не стремись распланировать свою жизнь на двадцать лет вперед, все равно не получится. Делай только один шаг, но такой, какой хочется. Вот скажи: если тебе в Петербурге предложат интересную роль, но с оплатой чуть ниже, чем в Москве, ты останешься?

- Да, - ей внезапно стало очень спокойно и легко. - Но, если я вернусь в Петербург, я в Москву больше не поеду.

- Никогда не зарекайся. А вдруг мне предложат пост вице-премьера? Придется переезжать, - его глаза смеялись. Он поднялся и направился в коридор - Все, заканчиваем с серьезными разговорами. Я хочу погулять.

- Хорошо, сейчас. Минутку.

Она вытащила телефон, нашла номер брата.

«Я тебя...»

Ирина дописывала последнее слово, когда в комнату вернулся Роман - в теплой куртке и с ее шубкой в руках.

***

P.S. История знакомства Геннадия с Везиным сюда не влезла, Ирина ее не знает. Вообще я, увы, нарушила законы повествования, достраивая большой фик маленькими; поэтому придется ее теперь излагать не на своем месте, а в двух словах. Геннадий работал в службе безопасности предприятия, работавшего на внутренний рынок и на экспорт. Везин как городской чиновник завод курировал; и были у Везина партнеры, которые могли продать за рубеж техническую документацию в одну азиатскую страну. Везин присмотрелся к сотрудникам завода, выбрал Геннадия как наиболее перспективного для своей задачи и предложил перейти к нему на работу в обмен на маленькую услугу - вынести с завода папку, которая будет лежать перед гендиректором на совещании с представителями "Росвооружения" (фирма -госпосредник по торговле оружием). А что в папке? Да ничего особенного, всего лишь приложение к расторгнутому экспортному контракту. О том же самом сказал Иваныч, которого Гаев об этом спросил.

Гаев решил сам не подставляться. Когда совещание закончилось, и гендиректор пошел провожать высоких гостей, Геннадий попросил вынести папку из кабинета девушку из управления делами, которая отвечала за разную другую документацию к совещанию. Не сказав ей, естественно, зачем ему оно надо. Она не только вынесла папку из кабинета, но и пронесла через проходную: раз сотрудник службы безопасности сказал, что можно, ничего криминального там быть не может. Ей хотелось до метро дойти вместе с Гаевым, который ей нравился. До метро дошли. Папку Везину Геннадий отдал.

Дело было в пятницу. В понедельник на заводе поднялся переполох, а девушку нашли мертвой, с большой суммой денег у нее дома. Служебное расследование и уголовное дело были закрыты, но Гаев понял, что теперь он фактически соучастник убийства, и никуда ему от Везина не деться (в лучшем случае). Это не считая того, что девчонку жаль... Но Везин оценил подход Гаева к делу и действительно взял его к себе. Подставился бы парень сам - в Финском заливе нашли бы его.

Вот он, еще один выбор со всеми последствиями.